Неточные совпадения
Личное дело, занимавшее Левина во время разговора его с
братом, было
следующее: в прошлом году, приехав однажды на покос и рассердившись на приказчика, Левин употребил свое средство успокоения — взял у мужика косу и стал косить.
Полагаю, что имею право догадываться почему: уже неделю как расстроенный в своем здоровье, сам признавшийся доктору и близким своим, что видит видения, что встречает уже умерших людей; накануне белой горячки, которая сегодня именно и поразила его, он, внезапно узнав о кончине Смердякова, вдруг составляет себе
следующее рассуждение: «Человек мертв, на него сказать можно, а
брата спасу.
— Что ж, это хорошо. В гувернантках ведь тяжело. А я,
брат, теперь с зрительным нервом покончил и принимаюсь за
следующую пару. А ты на чем остановился?
Тихо и важно подвигался «братец», Сенатор и мой отец пошли ему навстречу. Он нес с собою, как носят на свадьбах и похоронах, обеими руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько в нос, обратился к
братьям с
следующими словами...
«Между прочим, после долгих требований ключа был отперт сарай, принадлежащий мяснику Ивану Кузьмину Леонову. Из сарая этого по двору сочилась кровавая жидкость от сложенных в нем нескольких сот гнилых шкур.
Следующий сарай для уборки битого скота, принадлежащий
братьям Андреевым, оказался чуть ли не хуже первого. Солонина вся в червях и т. п. Когда отворили дверь — стаи крыс выскакивали из ящиков с мясной тухлятиной, грузно шлепались и исчезали в подполье!.. И так везде… везде».
Кем записаны они были в первый раз — неизвестно, но в первый же день они поразили таким размахом игры, что в
следующие дни этих двух
братьев — князей Шаховых — все записывали охотно.
Все эти образы появлялись и исчезали, вспугнутые шагами
брата, чтобы затем возникнуть уже в другом месте (в
следующем томе), без связи в действии, без определившихся характеров.
На
следующий вечер старший
брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Капитан вставал и почтительно ему кланялся. Из одного этого поклона можно было заключить, какое глубокое уважение питал капитан к
брату. За столом, если никого не было постороннего, говорил один только Петр Михайлыч; Настенька больше молчала и очень мало кушала; капитан совершенно молчал и очень много ел; Палагея Евграфовна беспрестанно вскакивала. После обеда между
братьями всегда почти происходил
следующий разговор...
— Масоны могут узнавать друг друга трояким способом, из коих каждый действует на особое чувство: на зрение — знак, на слух — слово, на осязание — прикосновение. Знак состоит в
следующем:
брат, желающий его сделать другому
брату, складывает большие пальцы и указательные так, чтобы образовать треугольник.
С
братьями он расстался мирно и был в восторге, что теперь у него целый запас табаку. Конечно, он не мог воздержаться, чтоб не обозвать Порфишу кровопивушкой и Иудушкой, но выражения эти совершенно незаметно утонули в целом потоке болтовни, в которой нельзя было уловить ни одной связной мысли. На прощанье братцы расщедрились и даже дали денег, причем Порфирий Владимирыч сопровождал свой дар
следующими словами...
Михаила Максимовича мало знали в Симбирской губернии, но как «слухом земля полнится», и притом, может быть, он и в отпуску позволял себе кое-какие дебоши, как тогда выражались, да и приезжавший с ним денщик или крепостной лакей, несмотря на строгость своего командира, по секрету кое-что пробалтывал, — то и составилось о нем мнение, которое вполне выражалось
следующими афоризмами, что «майор шутить не любит, что у него ходи по струнке и с тропы не сваливайся, что он солдата не выдаст и, коли можно, покроет, а если попался, так уж помилованья не жди, что слово его крепко, что если пойдет на ссору, то ему и черт не
брат, что он лихой, бедовый, что он гусь лапчатый, зверь полосатый…», [Двумя последними поговорками, несмотря на видимую их неопределенность, русский человек определяет очень много, ярко и понятно для всякого.
Каждый вечер староста приходил в барский дом с отчетом об успехе произведенных в течение дня работ; каждый вечер шли бесконечные разговоры, предположения и сетования; отдавались приказания на
следующий день, слышались тоскливые догадки насчет вёдра или дождя, раздавались выражения: «поголовно», «
брат на
брата» и другие сельскохозяйственные термины в крепостном вкусе.
На
следующий год все три
брата Зыбины поступили в уланские полки, двое с малиновыми, а меньшой Александр с голубыми отворотами на мундирах. Молодые юнкера в тонких мундирах с коваными эполетами не раз появлялись в нашей гостиной, причем однажды тот же о. Сергий назвал их в глаза украшением юношества.
На другой день свадьбы в чайной дома Кураевых происходил
следующий разговор, который ключница Максимовна, пользовавшаяся от господ большим доверием за пятнадцатилетние перед ними сплетни на всю остальную
братию, вела с одною ее знакомой торговкою.
Сколько
брат ни бился, сколько ни просил, но я твердо помнил правило, постановленное у нас на случай разделов: чего
брату хочется, не уступай ни за какие предложения, низа какие просьбы; благо имеешь случай причинить досаду тому, кто берет у тебя
следующее тебе.
Петрусь, как гений ума, тотчас меланхолично предложил: выбрать ему
следующее количество книг, по числу всей массы; за ним выбираю я столько же, и так далее, до последнего
брата, коему останется остаток.
Входим, а
брат подает нам открытое письмо, полученное на их имя рано по городской почте, и в письме читаем
следующее...
Так это и успокоилось, и
брата с Машенькой после крещенья перевенчали, а на
следующий день мы с женою поехали навестить молодых.
Утром
следующего дня орочи мне сказали, что у одной из наших лодок треснуло дно. Надо было хорошенько ее починить и проконопатить. Часам к двум дня все было в порядке. Дальше вместо Савушки поехал с нами Вандага со своим
братом.
— Княжич Юлико! а где же твои няньки? — Он злился и бежал жаловаться бабушке. Меня оставляли в наказание без пирожного, но это нимало не огорчало меня и на
следующий день я выдумывала новые способы раздразнить моего двоюродного
брата.
— Вася!.. Что ж это мы… Больше десяти лет не видались и сейчас перекоряться… Это,
брат, не ладно. — Он поглядел на полуотворенную дверь в
следующую комнату. — Пожалуйста… притвори-ка.
Плещеевы одну только эту зиму собирались прожить в Туле. Весною старший их
брат, Леля, кончал гимназию, и к
следующей осени все Плещеевы переезжали в Москву.
В письме я прочел
следующее: «Милый
брат!
При богослужении читалась о нем
следующая молитва: «Помолимся, да Господь Бог наш Иисус Христос просветит и наставит великого нашего магистра (имя рек) к управлению странноприимным домом ордена нашего и
братии нашей и да сохранит его на многая лета».
Любовь к Анастасии, усиленная препятствиями, конечно, играла важную роль во всех этих сердечных тревогах и в участии к ее
брату. Без цели, без отчета, часто подавляемая рассудком, любовь эта все-таки делала успехи. Она пустила еще сильнейшие побеги от
следующего обстоятельства.
6 декабря адъютант Лазарев возвратился из Варшавы со
следующим письмом цесаревича к
брату его Николаю: «Твой адъютант, любезный Николай, по прибытии сюда, вручил мне твое письмо, которое я прочел с живейшею горечью и печалью.
По произведенному исследованию оказалось
следующее: слуга двоюродного
брата Лихарева, носившего ту же фамилию, но с которым Иван Сергеевич Дмитревский не был даже знаком, подал донос, в надежде получить за это свободу.
При этом имени Густав вздрогнул, потер себе лоб рукою, озирался, как бы не знал, где он находится и что с ним делается. Паткуль повторил ему свое замечание, и он схватил опять записку Луизы. Действительно была на ней
следующая отметка: «Я читал это письмо и возвращаю его по принадлежности. Будь счастлив, Густав, повторяю, — вместе с Луизою. Благодарю Бога, что еще время. Давно бы открыться тебе
брату и другу твоему Адольфу Т.».
Пьеру было открыто одним из братьев-масонов,
следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.